Эта книга – об Александре Ивановиче Шокине, министре элект-
ронной промышленности СССР, возглавлявшем эту отрасль в те-
чение почти двадцати пяти лет и по существу являвшемся ее создате-
лем.
Своих мемуаров он не оставил. К этому жанру у него было двоякое
отношение – он любил их читать, но не слишком верил в объектив-
ность авторов, особенно тех, кто был ему хорошо знаком. Когда он
вышел на пенсию, мы, его дети, стали уговаривать заняться написани-
ем воспоминаний, благо был он участником многих важных событий
истории нашей страны, общался едва ли не со всеми, кто так или ина-
че был причастен к оборонной (да и не только оборонной) промыш-
ленности, был хорошим рассказчиком и неплохо умел писать. Про-
жив года два на пенсии, он таки собрался заняться мемуарами, но силы
были уже не те, да и, видимо, страшновато было ему заняться писа-
тельством. Отец стал просить меня помочь ему, решив по методу Н.С.
Хрущева наговаривать на магнитофон свои рассказы по заранее со-
ставленному плану. Я должен был бы составить план, принести маг-
нитофон и пленки, расшифровывать записи и т.д. За житейской суе-
той и по чисто русской привычке долго запрягать я собирался слишком
долго, работа так и не началась, и нет мне за это прощения.
Потом в стране начались бурные события, и стало, казалось бы,
совсем не до того. Но именно в это время мне позвонила сотрудница
Зеленоградского историко-краеведческого музея, ставшего к этому
моменту государственным, с вопросами об истории установки в Зе-
ленограде бюста А.И. Шокина. К своему стыду, я обнаружил, что если
по обстоятельствам, связанным с бюстом, мои знания достаточны,
то в целом о биографии отца я знаю очень мало. По просьбе музея я
подобрал и передал им некоторые документы, в том числе единствен-
ную собственноручно написанную автобиографию, которую он на-
чал писать, уже находясь на пенсии, но, к сожалению, не закончил.
Все эти обстоятельства и советы умных людей, в первую очередь
В.М. Пролейко, заставили меня заняться сбором материалов исто-
рии жизни отца и хотя бы в какой-то мере искупить свой грех. По-
степенно они стали складываться в некое единое целое и походить на
книгу. Публиковать в тот период плоды моих изысканий я не соби-
рался, понимая, что они не закончены. Но тут наступил 1999 год, в
котором А.И. Шокину исполнилось бы 90 лет. Среди его соратников
возникла идея отметить это событие как можно лучше и на высоком
уровне. Среди мероприятий оргкомитетом был запланирован и вы-
пуск книги. Как всегда в таких случаях, делалось все при нехватке
времени. Это не могло не сказаться на качестве книги, в ней впос-
ледствии обнаружились сделанные по вине автора недоработки и даже
ошибки. Среди них есть, например, неправильная расшифровка за-
вода, выпустившего первые радиолокационные станции: то, что это
был завод имени Коминтерна, правильно, а вот номер его указан не-
правильно – 209, а правильно – 208. К сожалению, эта ошибка до-
вольно широко разошлась по изданиям других авторов, за что я про-
шу у них извинения.
Оргкомитет, который на последнем этапе возглавил уже генераль-
ный директор РАСУ Владимир Валентинович Симонов, провел очень
большую работу, завершившуюся ярким, наполненным искренним во-
одушевлением присутствующих вечером в ЦНИИ «Электроника».
Были еще встречи с ветеранами отрасли в Санкт-Петербурге, в Сара-
тове, и везде в качестве подарков участникам раздавалась и книга «Ми-
нистр невероятной промышленности СССР». Тогда же вместе с В.М.
Пролейко мы вручили ее старейшим деятелям электроники Н.Д. Де-
вяткову и А.А. Захарову, которые тоже поделились своими устными
воспоминаниями, причем Николай Дмитриевич подарил мне свою
книгу воспоминаний, а Андрей Андреевич – рукопись своих записок.
Через два года были подготовлены мероприятия в связи с 40-ле-
тием электронной отрасли, а еще через два – и с 60-летием всей ра-
диоэлектроники, приуроченные к дате выхода Постановления ГКО
«О Совете по радиолокации» от 4 июля 1943 года. Ко всем этим и
другим датам вышло много изданий с историческими публикация-
ми, поэтому жаловаться на недостаточность материалов, как это было
сделано в предисловии к первому изданию, не приходится. Было
много встреч с ветеранами отрасли, рассказавшими о тех или иных
событиях, их подробностях, встречах с А.И. Шокиным. Особую бла-
годарность за помощь в предоставлении дополнительных материа-
лов и полезные обсуждения хотелось бы выразить А.В. Пивоварову,
А.К. Катману, Ю.С. Федоренко, С.И. Реброву, С.А. Горяинову, И.Г.
Титовой и многим другим.
Автор посчитал своим долгом обобщить вновь полученные сведе-
ния и использовать их для того, чтобы полнее отразить события био-
графии А.И. Шокина, их связь с историей всей оборонной промыш-
ленности СССР, служению которой он отдал полвека своей жизни.
Результаты этого труда представлены в настоящей книге. Нужна
ли кому-то эта книга сегодня? Такой вопрос периодически вставал
во время работы над рукописью. На современном телевидении есть
много передач, посвященных памяти известных и не очень деятелей
театра и кино. Многим они интересны, и мне в том числе, хотя, по
сути, некоторые их герои – простые неудачники, мало что успевшие
совершить в жизни. Представляется, что интерес здесь вызван вооб-
ще ностальгическими воспоминаниями о молодых годах, об ушед-
шей эпохе. Но у той эпохи были и другие герои, и деятели промыш-
ленности заслуживают внимания уж никак не меньше, чем актеры.
Постепенно, по мере того как общество начинает осознавать свое
сегодняшнее положение и истинную высоту вершины достижений,
на которую мы так долго и тяжело взбирались и с которой так быстро
свалились, растет интерес к тому, как и кем этот подъем был совер-
шен. Интерес к послевоенной советской истории как периоду наи-
большего могущества нашей страны, к ее персонам будет, безуслов-
но, расти и дальше, и вряд ли исследователи удовлетворятся только
краткими биографическими справками из энциклопедий.
Первичными источниками для автора послужили документы и
письма, сохранившиеся в домашнем архиве, книги, публикации в пе-
риодике, а также устные рассказы самого Александра Ивановича, бла-
го рассказчиком он был замечательным и охотно делился со слуша-
телями эпизодами своей жизни. К сожалению, в памяти сохранилось
далеко не все, но то, что осталось, вполне достоверно, так как в про-
цессе работы подтверждения некоторых сюжетов или фактов обна-
ружились в документах и у других мемуаристов, совпадая иногда даже
в деталях. В описании детских лет и истории родителей Александра
Ивановича частично использованы рассказы его сестры Клавдии Ива-
новны, ныне уже покойной, а тогда сохранившей в свои девяносто
лет ясную голову, прекрасную память и характерную наследственную
энергию. Естественно, что многое в книге относится к моим собствен-
ным воспоминаниям, уточнявшимся и дополнявшимся моей сест-
рой Ириной Александровной Пацевой.
Важным источником стали фотографии домашнего архива. Здесь
нельзя не сказать несколько слов о Михаиле Сергеевиче Лихачеве, ко-
торого можно без преувеличений назвать создателем фотолетописи об
Александре Ивановиче. Вместе они начали работать в пятидесятые годы.
Михаил Сергеевич имел весьма представительную внешность, был че-
ловеком очень энергичным и коммуникабельным и быстро занял при
отце место как бы «чиновника для особых поручений», в какой-то пе-
риод почти неотлучно следуя за ним во всех поездках. Будучи страст-
ным и технически весьма подготовленным фотографом – можно ска-
зать, профессионально подготовленным, – он никогда не расставался с
фотоаппаратом. На обороте своих многочисленных карточек Михаил
Сергеевич почти всегда проставлял место и дату съемки, что позволило
установить точное время многих событий из биографии А.И. Шокина,
а зачастую восстановить и сами события. Некоторые его фотографии,
например о визите Н.С. Хрущева в КБ Староса в 1962 году и др., уже
опубликованы без указания имени автора.
Сам Александр Иванович тоже был увлекающимся фотографом-
любителем, оставив после себя массу отснятых пленок и чемодан фо-
тоснимков. Он занимался этим делом вплоть до конца пятидесятых
годов и собрал целую коллекцию фотоаппаратов. Его любимыми ка-
мерами была немецкая зеркалка Exakta, привезенная после войны из
Германии, и отечественный «Киев» с полными наборами сменных
объективов. В отличие от Лихачева, все свои снимки Александр Ива-
нович проявлял и печатал сам в домашних условиях, именно в этом
видя творческую сторону фотографии. С сохранившихся негативов
удалось воспроизвести фотографии, ранее даже не печатавшиеся, и
некоторые из них тоже вошли в данную книгу.
Хотя автор и не ставил перед собой задачи написать историю элек-
тронной промышленности СССР, но в процессе выстраивания еди-
ной линии из разрозненных фактов вдруг стала возникать картина
не только того, что делалось, но и как это делалось. Теперь, когда за-
явлено о необходимости восстановления отечественной электронной
промышленности практически с нуля, так же как с нуля начиналось
ее создание в послевоенные годы, возможно, тем, кому выпадет это
делать, пригодится и этот скромный труд.
ГЛАВА 1
ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ
Александр Иванович Шокин родился 28 октября 1909 года в Моск-
ве. Запись об этом событии была сделана в метрическую книгу
Свято-Троицкой церкви 6-го Гренадерского Таврического полка, в
котором в чине подпрапорщика служил отец новорожденного Иван
Акинфиевич Шокин. Таинство крещения младенца было совершено
протоиереем Константином Миславским. Восприемниками при кре-
щении были земляки родителей мальчика: Дмитрий Алексеевич За-
харов – крестьянин Пензенской губернии Мокшанского уезда Туль-
заковской волости и Пекасия Дмитриевна Забловская – крестьянская
жена из Самарской губернии Бугурусланского уезда Вовьяновской
волости.
Отец Александра был выходцем из крестьян села Челмодеевский
Майдан Пензенской губернии Инсарского уезда, где он родился в
1880 году. Село это русское, хотя территориально относится сегодня
к Мордовии. Известно, что родителей Ивана звали Акинфий и Ага-
фья, а фамилия, по некоторым сведениям, первоначально была Шо-
кин-Чекушкин. Став взрослым, Иван Акинфиевич вторую ее часть
отбросил, сочтя обидной и не соответствующей его облику; отчество
к концу жизни постепенно преобразовалось в Акимович. Название
села за прошедший век тоже сократилось до Челмайдан Инсарского
района Мордовской АССР. Село Инсар, откуда вышла родом мать
Александра Прасковья Петровна (1892–1950), в 1956 году стало го-
родом.
Иван Акинфиевич в семье был младшим среди трех братьев. Стар-
ший брат Никита перебрался с женой Татьяной в Москву, где служил
приказчиком. Потомки среднего брата Василия до сих пор живут в
Челмодеевском Майдане.
Образование Ваня смог получить только в сельской школе, хотя
отличался хорошими способностями. Задачки по арифметике он решал
легко и делал это не только для себя, но и за своего друга Володю – сына
дьякона в Челмодеевском Майдане, сыгравшего потом в его жизни
немалую роль. Правда, помогал по бедности своей не бескорыстно, а
Глава 1. Замоскворечье 9
за кусок сахара. Объем знаний, полученных в школе, был невелик,
но способности и желание учиться остались, и когда в сорокалетнем
возрасте жизнь заставила Ивана Акинфиевича изучить десятичные
дроби, он успешно с этим справился.
Когда Ваня вырос, этот Володя, Владимир Павлович, помог ему
устроиться на заработки в Москву. Там первой работой Ивана с зар-
платой 1 рубль в месяц стало хождение по путям «конки» и расчис-
тка рельсов от навоза. Друг же его Владимир Павлович поступил
учиться в Архиерейскую академию, но после революции перешел в
светскую службу, в какой-то период работал в аппарате аж самого
М.В. Фрунзе.
В соответствии с законом о воинской повинности в возрасте 21
года Иван Акинфиевич был призван в армию. Участвовал в Русско-
японской войне, был награжден медалью «За усердие», имел знак «За
отличную стрельбу». После войны служил в Москве в 6-м лейб-гре-
надерском Таврическом полку, который с 1904 года был раскварти-
рован вместе с 5-м Киевским в Александровских казармах, на Пав-
ловской улице (дом 1) в Замоскворечье. С 1917 года эти казармы стали
именоваться Серпуховскими, а с 1925 – Чернышевскими.
События революции 1905–1907 годов не прошли мимо Ивана
Акинфиевича. В полку, привлеченном для подавления восстания на
Пресне, происходили волнения. Сам он тоже сочувствовал револю-
ционерам – и не только на словах. Несколько раз при конвоировании задержан-
ных дружинников он отпускал их. Несмотря на свою московскую жизнь, жениться
Иван поехал в родные места.
В 1907 году он венчался с Прасковьей Петровной - одной из девяти
детей, оставшихся на руках у инсарской вдовы Анны Кирилловны
Душукиной. Их сосватал все тот же Владимир Павлович. Сватовство
было непростым, так как мать предпочитала выдать за него старшую
дочь Ольгу, а не Прасковью, которой было тогда всего 16 лет. В конце
концов с третьего раза сговорились за 25 рублей, отданных женихом
матери невесты.
Молодые поселились в Москве в Александровских казармах. В
конце того же года у них родилась дочь Клавдия, в 1909-м - сын Алек-
сандр, а в 1911-м - Виктор. Иван Акинфиевич уволился из армии в
запас. К этому времени он освоил много специальностей, научился
руководить людьми. Мог работать и плотником, и столяром, и стро-
ителем, человеком был способным, целеустремленным и предпри-
имчивым. Так что неудивительно, что он стал управляющим по строй-
кам у купцов Уткиных-Егоровых.
Старший Уткин-Егоров, живший своим домом недалеко - на Ка-
лужской улице, был зятем купца Егорова, известного своими ресто-
ранами и трактирами. Их главный Егоровский трактир в доме 4 по
Охотному ряду вместе с домом перешел к купцу Егорову еще в 1868
году и был знаменит тем, что в нем подавали чай «с алимоном» и «с
полотенцем». При заказе чая «с полотенцем» посетителю
подавали чайную чашку, чайник с кипятком и другой, ма-
ленький, для заварки чая, а также полотенце, которое он
вешал себе на шею1 . В 1902 году старик Егоров этот трактир передал
зятю, который превратил его в первоклассный ресторан. Так как двор
трактира был тесным и застроенным, новый хозяин в 1905 году до-
бился разрешения Городской управы устроить под площадью перед
домом подвал для вин (подвал был обнаружен при прокладке тонне-
ля метро в 1934 году). Вот эти преобразования и осуществлял Иван
Акинфиевич, работая управляющим. Жили тогда Шокины в многоэтаж-
ном доме Егоровых на Садово-Сухаревской улице (по современному ад-
ресу дом 16, рядом с кинотеатром «Форум», построенным в 1914 году2 ).
С этим домом связаны первые детские воспоминания маленького Шуры.
Зимой жили на первом этаже, летом переезжали в «особняк» на плос-
кую крышу дома, где размещался тогда настоящий сад.
Иван Акинфиевич, несмотря на некоторую внешнюю суровость,
был человеком заботливым и теперь, устроившись в Москве в относи-
тельном достатке, помог перебраться сюда и устроиться на работу мно-
гим своим родственникам: младшей сестре Прасковьи Петровны -
Татьяне, ее двоюродной сестре Елизавете. Своих племянников - сы-
новей брата Никиты, в двадцатые годы устроил извозчиками в конном
парке, которым заведовал. Иван Акинфиевич продолжал помогать им,
даже когда вышел на пенсию в 50-е годы, причем сам ездил к ним и,
если не заставал хозяев дома, оставлял деньги на комоде. В конце жиз-
ни усыновил своего внука Юрия - сына незамужней Клавдии.
В то же время, по воспоминаниям Александра Ивановича (будем
в дальнейшем называть его для краткости А.И.), отношение к детям
в семье Ивана Акинфиевича было достаточно строгое.
За обедом соблюдалась четкая очередность в еде из общего котла.
Сначала щи без мяса, потом после многочисленных просьб детей:
«Пап, ну когда с мясом?» - разрешалось есть те же щи, но уже с мя-
сом. Пытавшийся ухватить лишнее или нарушавший порядок за сто-
лом тут же получал ложкой по лбу.
Впрочем, обычно мясо было только по выходным. Летом семья
выезжала за город. Ездили и на родину в Инсар в Челмодеевский Май-
дан, и под Москву. Однажды летом, уже подростком, осваивая езду
1 Полотенце было нужно, чтобы вытирать пот со лба и шеи, ибо после осу-
шения первого чайника с кипятком подавался второй, третий и т.д.
2 В 1999 году в это здание переехала многострадальная Высшая аттестацион-
ная комиссия (ВАК).
на велосипеде и не удержавшись на спуске, Шура упал и разбился.
Помимо сильной боли, он почувствовал сильный зуд в плече левой
руки, но почесать что-то мешало. Посмотрев на руку, он увидел тор-
чащие из рубашки острые концы костей и страшно испугался не
столько перелома, сколько родительского гнева. Домой вернулся
скрытно и, ничего никому не сказав, вечером побежал к местной баб-
ке-костоправке. К счастью, рука срослась без заметных последствий.
В 1914 году с началом германской войны Иван Акинфиевич снова
был мобилизован в армию и вскоре был ранен на фронте. В начале
1915 года в госпиталь под Молодечно к нему приехала Прасковья Пет-
ровна. Кстати, А.И. вспоминал этот эпизод в 1961 году, когда впер-
вые избирался народным депутатом в Совет Национальностей СССР
именно по Молодечненскому округу. Иван Акинфиевич был награж-
ден Георгиевским крестом, еще из золота высшей пробы (позже кре-
сты стали делать из бронзы). Эта награда, к сожалению, не сохрани-
лась, - в послереволюционное время медаль пошла на зубы
Прасковье Петровне.
Хозяин, Уткин-Егоров-младший (Василий Степанович), прово-
жая своего работника на войну, прощался с ним сердечно и обещал
заботиться о семье. Видимо, он считал, что война продлится недо-
лго, так как уже через полгода, забыв все свои обещания, попросил
Прасковью Петровну съехать. Ей было непросто подыскать самой
новое жилье, но, используя прежние связи, она нашла квартиру не-
далеко от Александровских казарм в доме 19 по 3-му Павловскому
переулку. Позднее перебрались в дом 14.
Когда в стране была свергнута монархия, Иван Акинфиевич вос-
принял происходившие революционные события с энтузиазмом. Раз-
вал армии позволил ему вернуться домой, но ненадолго. Началась
гражданская война, и он вступил в Красную Армию.
Происходившую демократизацию общества Шокины постарались
использовать с пользой для образования детей, определив в пригото-
вительный класс известной тогда гимназии М.В. Приклонской на Пят-
ницкой улице сначала Клаву, а потом и Шуру. Гимназия эта в их пред-
ставлении была довольно аристократической. Ранее она была женской,
и учили там главным образом хорошим манерам, танцам и прочим по-
добным не очень подходящим предметам, к тому же дети из простой
семьи чувствовали себя в ней не очень уютно. По всем этим причинам
через некоторое время и Клаву и Шуру оттуда забрали.
Глава 1. Замоскворечье 13
В круговерти гражданской войны Иван Акинфиевич пропал без
вести, и для семьи настали совсем трудные времена. Отсутствие из-
вестий об отце дети переживали тяжело, особенно Клавдия, которой
было уже двенадцать лет. Чтобы как-то прожить, ее как старшую мать
отправила с артелью мешочников на Волгу выменивать на вещи еду.
Клаве повезло – удалось приобрести живую козу. На пути домой козу
много раз пытались отнять, но за девочку вступались, ей помогали,
так что семья Шокиных долго потом питалась козьим молоком. «Если
Бог есть, то, видя мои страдания, он должен вернуть мне отца», –
рыдая молилась в церкви Клавдия и, как она рассказывала, «броса-
ясь в отчаянии на крест». На исполнение своей просьбы она отвела
Богу полгода, они прошли, отца все не было, и Клавдия решила, что
Бога нет.
Мальчишки были мальчишками и проводили свое время, бегая
по ближним улицам, играя на казарменном плацу в лапту или в ста-
новившийся все более популярным футбол. Совсем рядом с домом
находился завод Михельсона. Любопытные дети не пропускали про-
ходившие там митинги, и когда Шуре было неполных девять лет, он
стал свидетелем такого памятного события нашей истории, как по-
кушение на В.И. Ленина.
Хотя и разуверилась Клава в Боге, Иван Акинфиевич наконец на-
шелся и возвратился домой целым и невредимым. В 1920 году, невзи-
рая на то, что обстановка в стране была еще очень далека от устойчи-
вой и большинство обывателей было уверено в скором окончании
власти большевиков, он вступил в партию, продемонстрировав соче-
тание убежденности и дальновидности. «Соседи восприняли эту но-
вость как поступок не вполне нормального человека»,– вспоминал А.И.
В тяжелой обстановке разрухи Ивану Акинфиевичу, чтобы про-
кормить семью, нужно было проявлять все свое умение находить вы-
ходы из сложных житейских ситуаций, благо предприимчивость и
энергия его не покидали никогда. Так, уже после Великой Отечествен-
ной войны он решил разводить на даче кроликов на мясо. Наделал
множество клеток, закупил кроликов, развел. На этот раз, правда,
умения не хватило и вследствие мора дело потерпело крах. А тогда,
вернувшись в Москву с гражданской войны, он занялся транспорт-
ными услугами. В справочниках «Вся Москва» с середины двадцатых
годов он значится как заведующий конным парком № 3 на Таганке
московского отделения Акционерного общества «Транспорт». Иван
14 Министр невероятной промышленности СССР
Акинфиевич и племянников пристроил заниматься извозом, а под-
росшую Клавдию - на работу машинисткой в том же «Транспорте».
Акционерное общество (впоследствии государственное объедине-
ние «Союзтранс») возглавлял Зиновий Яковлевич Литвин-Седой
(1876–1947) – один из руководителей Декабрьского вооруженного вос-
стания 1905 года в Москве, начальник штаба боевых дружин на Пре-
сне, а в 1921-1922 годах член ЦК ВКП(б). Учитывая эти обстоятель-
ства, Иван Акинфиевич решил попытаться упрочить свое положение.
Он продиктовал Клавдии письмо на имя Литвина-Седого, в котором
просил подтвердить свое участие в событиях Первой русской револю-
ции и установить ему партийный стаж с 1905 года. И такое подтверж-
дение от Литвина-Седого было получено, но для изменения партий-
ного стажа его сочли все же недостаточным, и попытка закончилась
ничем.
Иван Акинфиевич понимал необходимость дать своим детям хо-
рошее образование. После не очень удачного начала в гимназии
М.В. Приклонской детей определили в Коммерческое училище, рас-
полагавшееся на Зацепе. Позже, в сентябре 1923 года, оно стало Вто-
рым промышленно-экономическим техникумом имени Г.В. Плеха-
нова, который существует и поныне.
Перечень предметов, преподававшихся в техникуме, был весьма
обширен. Для Шуры, изучавшего страховое дело, он включал рус-
ский язык, обществоведение, политэкономию, право и Советскую
Конституцию, историю материализма и основы ленинизма, эконо-
мическую политику, экономическую географию, естествознание, ма-
тематику, физику, химию, товароведение, общую и страховую стати-
стику, черчение, коммерческие вычисления, делопроизводство,
корреспонденцию, страховое делопроизводство и корреспонденцию,
страховое счетоводство, страховое право, страховую экономию, стра-
хование от огня, страхование посевов и животных, гарантийное стра-
хование, основы строительных искусств и оценок, транспортное стра-
хование, личное и социальное страхование, немецкий и французский
языки, а также практические работы в товароведной, химической и
физической лабораториях. Уф!
Клавдия для себя эти предметы сочла скучными и малоподходя-
щими и проучилась в техникуме недолго, выбрав профессию секре-
таря-машинистки, а Шура остался. Поначалу особо прилежным уче-
ником он не был, на уроках, особенно французского, озорничал, и в
некоторый, близкий к окончанию техникума момент дело дошло до
вопроса о его отчислении. К отцу, мечтавшему вырастить детей вы-
сокообразованными людьми, обращаться за помощью было страш-
но стыдно. Да и вряд ли он смог бы помочь: у самого знаний было
маловато, а нанимать репетиторов было не на что. Пришлось брать-
ся за ум и выправлять положение самостоятельно. Чтобы наверстать
упущенное, Шура самостоятельно прорешал задачник по арифмети-
ке подряд, от первого до последнего номера. Он прекратил «дово-
дить» француженку и хотя язык не выучил, но экзамен сдал. Преодо-
леть кризис помогли природные способности и упорный характер.
Тогда потребовалось впервые в жизни напрячь всю волю и энергию,
и оказалось, что этих качеств у Шуры в достатке. Неприятный был
опыт, но оказался для последующей жизни весьма важным, научив
его всегда и к любому делу относиться исключительно ответственно.
С октября 1926 года по апрель следующего студент техникума про-
ходил практику, работая инспектором-ревизором в Мосгубстрахе.
Надо отметить, что эта работа не была у Александра первой. Он и
раньше иногда подрабатывал в каникулы на бирже труда, затем уст-
роился чернорабочим в больницу имени Семашко. В Мосгубстрахе
практиканту иногда приходилось по ночам дежурить в помещении
16 Министр невероятной промышленности СССР
конторы. Дежурил он, вооруженный пистолетом, и простота нравов
тех лет в обращении с оружием, оставшаяся от гражданской войны,
позволяла молодому человеку развлекаться, стреляя по осмелевшим
ночью крысам. А с оружием Шура был знаком давно. Товарищем дет-
ских лет у него был Коля Ясов, которого отличала страсть к техни-
ческому творчеству, выражавшаяся в изготовлении самодельного ору-
жия: пистолетов, винтовок. Может быть, в какой-то мере эта дружба
повлияла на последующий выбор специальности Шуры - механи-
ки, а определенная любовь к личному оружию сохранялась у А.И.
очень долго. Жизнь же Коли, как и очень многих, оборвалась на фрон-
те Великой Отечественной войны.
Во время учебы в техникуме в 1923 году Шура вступил в комсо-
мол. Он вспоминал, что шел на прием с рекомендующим - рабочим.
Погода была морозная. Заметив на руках у будущего комсомольца
перчатки (буржуйскую роскошь), рекомендующий посоветовал их
снять и не носить. Спросил:
- Ты как родителя называешь?
- Папа.
- Неправильно. Надо говорить - отец.
После выполнения этих советов прием в ВЛКСМ прошел спокой-
но. Через несколько лет А.И. довелось поучаствовать в политической
борьбе с оппозицией, когда Л.Д. Троцкий, делая ставку на молодежь,
приезжал выступать перед студентами Плехановки и ячейка технику-
ма привлекалась для освистывания оратора в нужных местах речи.
В комсомольские годы Шура ездил летом в пионерский лагерь во-
жатым. Году в двадцать седьмом он влюбился в одну из своих подо-
печных по имени Тася. Их взаимные чувства были глубокими и дол-
гими. Роман продолжался почти десять лет, но браком не завершился.
Что-то не сложилось, не было материальных условий, может, еще
чего-то. Но даже за год до того, как Шура познакомился со своей бу-
дущей женой, ничто еще не говорило о скором конце отношений с
Тасей.
В детские годы Шуры, когда не было ни радио, ни телевидения и
даже кино было еще в новинку, люди развлекали себя сами. По суб-
ботним вечерам в доме Шокиных собиралась компания: родствен-
ники, соседи, друзья, и начиналась игра в карты. Взрослые играли в
«петуха» и «козла» иногда ночь напролет до воскресного вечера, пре-
рываясь только на еду.
Глава 1. Замоскворечье 17
Были в ходу всевозможные розыгрыши друг друга, многие из ко-
торых Шура усвоил. Он любил их и совершал мастерски, проявляя
неплохую актерскую импровизацию. Особенно из освоенных им трю-
ков памятен вариант с монеткой. Суть его сегодня всем известна и
состоит в том, что человек должен стряхнуть со лба «втертый» гри-
венник, не прибегая к помощи рук. Когда гривенник «втерт» с боль-
шим усилием, у жертвы создается полное ощущение, что он у него на
лбу, хотя его уже незаметно отняли. Если люди подвыпили и разгоря-
чились, азарт стряхнуть отсутствующую монетку велик. Однажды,
будучи уже женатым, отец проделал этот трюк с одним из гостей так
удачно, что тот под шумные крики поддержки и смех окружающих
пытался в раже сбросить проклятый гривенник, встав на четверень-
ки и стуча головой о пол.
Найти новую жертву таких стандартных розыгрышей с годами ста-
новилось все труднее. Последние попытки применения монетки я
помню на себе и на других представителях молодого поколения, при-
ходивших к нам в гости с родителями. Но А.И. умел и сам придумы-
вать розыгрыши и заниматься их постановкой.
Однажды на квартире у сестры с одним из ее знакомых он проде-
лал сложнейший розыгрыш с применением последних достижений
техники: микрофона и репродуктора. Находясь в соседней комнате,
он начал как бы трансляцию по радио. Гость, занятый беседой с хо-
зяйкой, сначала не обращал внимания на звуки из репродуктора, сто-
явшего в комнате, где они сидели. По радио что-то говорили, потом
полилась музыка: это Шура решил сыграть на балалайке. Наконец
музыка прекратилась и началась передача указа о награждении орде-
нами и медалями. Было это в тридцатые годы, и тогда такие указы
непременно публиковались в газетах и объявлялись по радио. Гость
прислушался. На сей раз зачитывалось сообщение о награждении ор-
деном Ленина его родного брата, бывшего то ли директором, то ли
главным инженером одного из известных московских заводов. Реак-
ция, последовавшая на эту весть, была очень бурной, намного пре-
высив то, на что рассчитывал автор шутки. Гость чуть не плакал от
радости и, торопясь ею поделиться, бросился в соседнюю комнату:
«Шура, вы слышали?»
Шутник почувствовал неловкость, понял, что переборщил, и стал
объяснять ситуацию. Но человеку долго не хотелось отказываться от
своей радости: «Да я же сам по радио слышал только что! Зачем вы
Мечта о море не сбылась
меня разыгрываете?» А когда до него наконец дошло, то страшно оби-
делся. Эта история имела печальное продолжение, когда через ка-
кое-то время его брата арестовали и тот так и сгинул.
Шура умел играть не только на балалайке, но и на аккордеоне и фор-
тепьяно. Нот он не знал, но, выучив несколько аккордов, умел подби-
рать на слух некоторые мелодии, главным образом вальсов. Играл он
редко, но если это было в компании, то производило сильное впечатле-
ние. Последние такие случаи были где-то в середине шестидесятых.
В июле 1927 года, сдав наконец установленные зачеты и работы,
Шура окончил техникум «по страховому делу» и на основании поста-
новления СНК РСФСР был направлен на годичную стажировку по
специальности. Однако внушения Ивана Акинфиевича сыновьям о
необходимости высшего образования не прошли даром, и Александр
решил продолжать учиться. Сначала он попытался пойти по военной
линии и поступить в Высшее военно-морское инженерное училище
имени Ф.Э. Дзержинского. По принятому порядку комсомолец дол-
жен был подавать заявление в свой райком и ехать на экзамены по пу-
тевке. Проезд и проживание во время экзаменов оплачивались. Шуру
и других претендентов (а конкурс был большой), приехавших в Ленинград, разместили
в казармах флотского экипажа. Успешно пройдя отбор, А.И. однако долго моряком
не пробыл – заболел и по состоянию здоровья был отчислен. От короткой морской
службы в память врезалось плавание по штормовому Финскому заливу на эсминце
«Сталин», сопровождавшееся ужасной морской болезнью.
А.И. вернулся в Москву и в октябре 1927 года поступил на работу сле-
сарем в авторемонтную мастерскую ПромВТУ.
ПромВТУ представлял собой завод-втуз при Высшем механико-ма-
шиностроительном училище имени Н.Э. Баумана, как тогда называлось
Московское высшее техническое училище. Главным направлением де-
ятельности ПромВТУ была новая отрасль - точная механика. Соответ-
ственно и подчинялось предприятие по принятой системе управления
тресту Точмех ВСНХ. Трест, аппарат которого размещался на Кузнец-
ком Мосту, объединял в своей системе немногочисленные предприятия
Москвы и Ленинграда, занимавшиеся тем, что сегодня называется при-
боростроением. До революции эта отрасль в России практически отсут-
ствовала. Из пяти московских предприятий, входивших в Точмех в 1930
году, только два действовали до 1917 года, одним из которых был завод
«Геофизика» на Стромынке. Он был создан на базе фирмы «поставщика
двора Его Императорского Величества» Швабе, среди продукции кото-
рой были барометры и другая аппаратура. Сегодня это одно из ведущих
предприятий оборонного комплекса ЦКБ «Геофизика». Не менее зас-
луженным предприятием треста, созданным уже в двадцатые годы, стал завод
«Авиаприбор» в Электрическом переулке недалеко от Белорусского вокзала. За свою долгую историю он превратился в ведущее предприятие
страны по бортовым самолетным радиолокационным ком-
плексам НПО «Фазотрон». Новая подотрасль промышленности росла наибо-
лее быстрыми темпами, и ее перспективность не вызывала сомнений, поэтому есте-
ственно, что следующая попытка А.И. Шокина получить высшее об-
разование была связана с МВТУ. Теперь, помимо неплохой подго-
товки и способностей, ему помогало наличие рабочего стажа в авто-
мастерских, и в мае 1930 года А.И. был принят в число студентов
дневного отделения МВТУ. В те годы обучение студентов велось по-
новаторски – бригадным методом. Сущность его сводилась к тому,
что изучали предметы и готовились к зачетам студенты коллективно,
бригадами из четырех человек, и оценивались знания не индивиду-
ально, а побригадно, то есть фактически отчитывался по поручению
товарищей кто-либо один. В одной бригаде с Шурой оказались куда
более старший по возрасту Алексей Петрович Ярцев и Сережа (Сер-
гей Романович) Косолобенков, бывший тоже на два года старше.
Алексей Петрович пришел в МВТУ после рабфака и едва ли смог бы
его закончить без помощи бригадного метода и своего бригадира.
Бригадиром стал самый молодой как самый знающий и самый спо-
собный, забывший после горького урока в техникуме, что такое лень
в учебе. Со своими товарищами по бригаде Шура сблизился прочно,
дружил с ними и после окончания института, а вместе с Ярцевым
работал. Познакомился здесь Шура и еще с одним студентом – Сер-
геем Владимирским (1908–1989), с которым потом сотрудничал по-
чти всю жизнь. Сережа был сыном довольно известного деятеля боль-
шевиков Михаила Федоровича Владимирского (1874–1951), с 1927
года бывшего бессменным председателем Центральной ревизионной
комиссии ВКП(б). О его положении и заслугах говорит хотя бы то,
что похоронен он в Кремлевской стене.
Проучиться на дневном отделении А.И. довелось только два года. Ма-
териальное положение семьи вынудило его перевестись на вечернее от-
деление и поступить на работу на только что организованный Завод точ-
ной электромеханики (ЗАТЭМ) Наркомата тяжелой промышленности1 .
Здесь в 1932 году заводская партийная организация приняла его канди-
датом в члены ВКП(б), однако полноправным членом партии А.И. стал
только четыре года спустя. Пришлось ждать: сначала шла чистка, а за-
тем проверка партийных документов, а после убийства С.М. Кирова –
их обмен, и все это время прием в партию был закрыт.
Итак, А.И. в сентябре 1932 года был принят на ЗАТЭМ, и с этого
момента до конца 1985 года его судьба была полностью посвящена
оборонной промышленности страны.
ГЛАВА 2
ПУАЗО
Поступив на ЗАТЭМ, А.И. оказался, наверное, на самом передовом
предприятии Москвы. Завод был организован для производства
важнейших и сложнейших средств автоматики и телемеханики тех лет:
приборов управления артиллерийской стрельбой (ПУС) и так называе-
мой «техникой особой секретности» (ТОС). Так назывались радиоуп-
равляемые и автоматизированные средства военной техники: торпед-
ные катера, бронеавтомобили, летательные аппараты, фугасы большой
мощности и др. Появление ТОС в нашей стране связано с деятельнос-
тью изобретателей В.А. Бекаури (руководителя Остехбюро1 , созданного
им еще в 1921 году) и А.Ф. Шорина. Ими, в частности, были разработа-
ны две системы радиоуправляемых торпедных катеров. У Бекаури аппа-
ратура наведения была установлена на специальном катере-лидере, а у
Шорина - на самолете. Испытания, проведенные в 1930 году, выявили
преимущества второй системы, и именно она была принята в конечном
итоге на вооружение. Широкой публике А.Ф. Шорин был известен как
изобретатель телеграфных аппаратов и систем записи звука, в том числе
для кино. А выражаясь современным языком, инженерная деятельность
А.И. началась на предприятии по выпуску средств автоматики и вычис-
лительной техники специального назначения.
Чтобы попасть в плывущую, а тем более в летящую цель, нужно
было до выстрела, в считанные секунды навести орудия, решив зада-
чу встречи снаряда с целью. При этом должны быть учтены баллис-
тические свойства орудия, снаряда и условия стрельбы, включая тем-
пературу воздуха, влажность, давление, ветер и пр. Арифмометр для
этого никак не годился в силу своей медлительности.
Представьте себе два корабля в море, движущихся навстречу друг
другу параллельными курсами. Расстояние - 10 миль, скорости - 25
узлов. Простейший расчет показывает, что время полета снаряда до
цели составит примерно 30 секунд. За это время цель сместится на 750
метров, что в три раза превышает длину самого большого корабля.
1 Особое техническое бюро по военным изобретениям.
Приборы для управления стрельбой по самолетам из-за их скорости и
маневренности были самыми сложными, со своим названием – ПУА-
ЗО (приборы управления артиллерийским зенитным огнем). Эта абб-
ревиатура была такой общепринятой, что в БСЭ (2-е издание) вклю-
чена в глоссарий. А наивысшей сложностью отличались морские
комплексы ПУАЗО, предназначенные для стрельбы с движущейся
платформы (корабля), подверженной бортовой и килевой качке.
В схемы ПУС входили:
• приборы обнаружения и определения координат цели (в то время –
оптические дальномеры и визиры, а в сухопутных частях и звуко-
улавливатели; в дальнейшем - радиолокаторы);
• центральный прибор - система счетно-решающих устройств для
механизации и автоматизации всех вычислительных операций по
определению установок для стрельбы;
• синхронная передача - система электрической связи, с помощью
которой координаты цели передаются от определителя коорди-
нат к центральному прибору, а установки для стрельбы - от цент-
рального прибора к орудиям;
• станция питания электроэнергией.
ПУАЗО отличались от ПУС в основном приборами обнаружения
и определения координат цели, и к тому же ПУАЗО должен был вы-
давать данные по установке дистанционной трубки взрывателя сна-
ряда. Необходимость определения и учета третьей координаты - вы-
соты, быстрый рост скорости самолетов и их малоразмерность
требовали гораздо более высокого быстродействия и точности счет-
но-решающих устройств и систем управления.
Исторически сложилось, что научно-техническим центром морско-
го приборостроения, телемеханики, радиосвязи и электроники был Ле-
нинград. Первые в России ПУС системы Гейслера начали выпускать для
нужд флота еще в 1890-х годах в Санкт-Петербурге на заводах акцио-
нерного общества «Н.К. Гейслер и К»1. В 1913 году появился конкури-
рующий отдел на телефонном заводе АО «Л.М. Эрикссон и К». Опти-
ческие приборы тогда в России не производили и закупали за границей.
После окончания гражданской войны и разрухи разработки мор-
ских ПУС возобновились в 1925 году в военно-морском отделе заво-
1 Собственно АО «Гейслер и К» стало называться заводом им. Кулакова.
24 Министр невероятной промышленности СССР
да «Красная Заря» (б. «Эрикссон»). Синхронно-силовые передачи по-
ручили разрабатывать новому, созданному в 1926 году заводу «Элект-
роприбор», а в 1928 году сюда же перевели военно-морской отдел
«Красной Зари».
В 1930 году под руководством К.В. Крузо начались, а в 1932 году
завершились работы по созданию прибора управления артиллерийс-
ким зенитным огнем для сухопутной ПВО ПУАЗО-1. С его помощью
можно было стрелять только по визуально наблюдаемым целям, без
учета метеоусловий, проводя сложные и неудобные вычисления по
графикам с большими ошибками совмещения изохрон полета цели
и снаряда. Но лучше пока ничего не было, и систему приняли на во-
оружение. После некоторой механизации и введения электрической
синхронной передачи выработанных данных с прибора на пушки мо-
дернизированный прибор под названием ПУАЗО-2 в 1934 году был
также принят на вооружение.
Современному инженеру, избалованному возможностями электрон-
ной вычислительной техники, трудно представить себе, каким же об-
разом с помощью механических устройств можно было делать столь
сложные расчеты. Скорее всего, он не смог бы разработать подобную
систему. Это и тогда было очень трудным делом, но куда более слож-
ной и масштабной проблемой было создание производств, которые
могли бы серийно изготавливать точнейшие детали для центральных
приборов, собирать их, настраивать, испытывать и сдавать заказчику.
В 1932 году правительство приняло решение о строительстве заводов
по центральным приборам и синхронным передачам и о привлечении
к разработке ПУС нескольких оптических заводов, которые вошли во
Всесоюзное объединение оптико-механической промышленности
(ВООМП). Оптические заводы разрабатывали и серийно изготовляли
стереоскопические дальномеры, визиры и прицельные устройства.
Приборостроительных и аппаратостроительных заводов к началу
тридцатых годов было очень мало, и ведомственная их принадлеж-
ность постоянно, каждые два-три года менялась. Кроме упомянутых
в предыдущих главах заводов треста Точной механики были еще за-
воды, относившиеся к Государственному электротехническому трес-
ту. Согласно справочникам «Вся Москва», «Весь Ленинград», «Весь
СССР» к машино-аппаратостроению относились: в Москве «Элект-
розавод» и «Динамо» им. Лепсе; в Ленинграде «Электросила», «Элек-
троаппарат» и «Электрик»; в Харькове «Электромеханический завод».
Кроме них был еще завод в Тамбове «Ревтруд» и завод «Вольта» на
станции Баранчинская на Урале.
Аппаратурой связи занимались: в Москве «Электро», «Мосэлект-
рик»; в Ленинграде заводы «Красная Заря», им. Козицкого, им. Ку-
лакова, им. Коминтерна и «Электроприбор»; в Нижнем Новгороде
завод им. Ленина. Ламповым производством занимался завод «Свет-
лана» в Ленинграде.
Промышленную науку представляли в основном ленинградские
предприятия: Ленинградская лаборатория проводной связи (ЦЛПС),
Центральная радиолаборатория им. Коминтерна (ЦРЛЗ), Централь-
ная аккумуляторная лаборатория (ЦАЛ), отдельная лаборатория из-
мерительных приборов (ОЛИП). Кроме них был еще Всесоюзный
электротехнический институт (ВЭИ) в Москве и Центральная воен-
но-индустриальная лаборатория (ЦВИРЛ) в Нижнем Новгороде. Вот,
собственно, и вся научно-производственная мощь промышленности
военного приборостроения.
Здесь следует отметить, что заводы того времени не были сугубо
специализированными предприятиями и могли производить совер-
шенно разнородную продукцию. Например, завод им. Козицкого
(№ 210) выпускал радиоуправляемые фугасы, так называемые «изде-
лия № 1», относившиеся к ТОС, но впоследствии попал в электро-
промышленность (НКЭП) вместе с московским НИИ-20, занимав-
шимся телеуправляемыми танками и торпедными катерами.
Новый комплекс предприятий для разработки и производства из-
делий точной механики для военных и гражданских нужд в Москве
должен был расширить производственные и научные возможности
военного приборостроения на относительно удаленной от границы
территории. Так и появился ЗАТЭМ, построенный на далекой окра-
ине Москвы на Центральном проезде в Дангауэровской слободке,
справа от шоссе Энтузиастов (ныне это часть Авиамоторной улицы)1 .
Поблизости располагались Прожекторный завод, «Фрезер», выпус-
кавший прецизионный инструмент для производства точных прибо-
ров (и в том числе часов), и еще ряд оборонных заводов. Уже в сере-
дине тридцатых годов, не дожидаясь окончания строительных работ,
здесь начали выпускать продукцию.
1 Слободка именовалась по заводу «Дангауэр и Кайзер», который теперь на-
зывается «Компрессор».
26 Министр невероятной промышленности СССР
Одним из первых комплексов, освоенных производством в Мос-
кве, была система «Прожзвук» для сухопутной ПВО, в которой наве-
дение лучей прожекторов для освещения цели при стрельбе в ноч-
ных условиях производилось по данным от звукоулавливателей. Ни
один документальный фильм об обороне Москвы или Ленинграда не
обходится без кадров, на которых запечатлены характерные растру-
бы звукоулавливателя. Эта система, как вспоминал А.И., отличалась
весьма большой сложностью и, к сожалению, низкой эффективностью.
Здесь же, в Центральном проезде в доме № 3, разместили создан-
ный в 1933 году по инициативе А.Ф. Шорина Всесоюзный государ-
ственный институт телемеханики и связи (ВГИТИС, затем НИИ-10,
сегодня НИИ «Альтаир») - знаменитую «десятку»1. ВГИТИС дол-
жен был проводить исследования и разработки в важнейшей в те годы
области «техника особой секретности» (ТОС).
Шура стал ездить на новую работу на ЗАТЭМ, вися на подножке
переполненного трамвайного вагона по недавно проложенной трам-
вайной линии. Даже сегодня на метро дорога от станции «Серпухов-
ская» до станции «Авиамоторная» с двумя пересадками занимает не-
мало времени. Но в слободке уже велось одно из первых в Москве
массовых строительств жилья для рабочих, в честь чего близлежащая
станция Казанской железной дороги стала называться «Новые дома».
Сюда, на Центральный проезд в дом 1а, впоследствии переехали в
новую квартиру родители А.И. Жил там и брат Виктор с женой и доч-
кой. Старая квартира в 3-м Павловском осталась за родственниками.
Первая инженерная должность А.И. на заводе в конструкторском
бюро по проектированию инструмента была, конечно, далека от счет-
но-решающих устройств, но вполне соответствовала той специаль-
ности, которой он учился в институте. Поначалу дела у молодого
конструктора пошли не очень гладко, тем более что званием дипло-
мированного инженера он еще не обладал. Как вспоминал А.И., пер-
вым заданием ему было проектирование ручных тисков. Всякий, кому
приходилось заниматься конструированием, знает, что на бумаге раз-
меры деталей сильно скрадываются, поэтому неудивительно, что,
1 Судя по всему по этому же адресу располагался и завод № 205, т.е. ВГИТИС
разместили на той же площадке. В 1942 году здесь возник завод № 706, став-
ший опытным заводом НИИ-10.
увидев принесенное рабочим огромное изделие, сотворенное по его
чертежам, А.И. был повергнут в ужас и стыд. Рабочий, классный ме-
ханик, много повидавший в своей жизни, утешил словами: «Ты это
выброси, а вот, если хочешь, я тебе сделаю без твоих бумажек чего
нужно». И сделал (возможно, небескорыстно) изящные тисочки, на
которые можно было заглядеться.
Поскольку специалистов было на заводе мало, а опыт и умение
А.И. набирал в работе быстро, то на первой своей должности он за-
держался недолго и его перевели на производство мастером, а через
некоторое время и начальником цеха – сначала монтажного, затем
ремонтного. В июне 1934 года А.И., что называется «без отрыва от
производства», окончил курс обучения в МВТУ по специальности
«обработка металлов резанием» и защитил с оценкой «хорошо» в Го-
сударственной квалификационной комиссии дипломный проект (ре-
альный!) на тему «Проект пролета механического цеха для обработ-
ки частей специального прибора А-1». Ему была присвоена
квалификация инженера механика-технолога по обработке металлов
резанием, но собственно «корочки» диплома инженера А.И. полу-
чил только в 1936 году - некоторое время их выдача была отменена.
Возможности нашей страны для выпуска, а тем более разработки
столь сложных, наукоемких комплексов, какими были системы ПУС
и ПУАЗО, были невелики. Для создания собственной научной и про-
изводственной базы было необходимо изучать и осваивать опыт за-
рубежных фирм, ушедших далеко вперед. Лучше всего это было де-
лать непо-средственно у его обладателей, на месте, и в тридцатые годы
посылка молодых специалистов за рубеж практиковалась довольно
широко.
Одной из ведущих фирм в области гироскопии, телемеханики и
другого военного приборостроения была «Сперри джироскоп» (Sperry
Gyroscope), имевшая подразделения в Англии и Америке. Связи на-
шего флота с этой фирмой начались еще в 1910 году с установки ги-
рокомпаса на крейсере «Рюрик», а после гражданской войны возоб-
новились и расширились. В 1928 году у «Сперри» была закуплена
скоростная синхронная передача для ПУС, которая за два года была
воспроизведена на заводе «Электроприбор», став основой для неко-
торых отечественных систем. Продолжались и закупки навигацион-
ных гирокомпасов, почему за обслуживающими их корабельными
специалистами долго держалось название «сперристов». Прицелами
28 Министр невероятной промышленности СССР
фирмы «Сперри» во время Второй мировой войны были оснащены
самолеты союзной авиации, бомбившие немецкие города. Две трети
прожекторов, которыми к концу войны была оснащена береговая
оборона советского ВМФ, были произведены этой же фирмой. И се-
годня она остается в числе мировых лидеров.
Тесные деловые связи сделали возможным вскоре после защиты
дипломного проекта направить молодого заводского специалиста
А.И. Шокина в служебную командировку на фирму «Сперри» в США
для изучения вопросов проектирования и производства МПУАЗО
(М – морские). Поездка организовывалась через Амторг - акцио-
нерное общество, занимавшееся продвижением на советский рынок
американских товаров, тогда еще мало известных в нашей стране на
фоне традиционных европейских.
Отъезд соседа в заграничную командировку, состоявшийся 19 но-
ября 1934 года, был для жителей 3-го Павловского переулка и его ок-
рестностей событием из ряда вон выходящим. Из поручений родных,
связанных с этой поездкой, известна только просьба Ивана Акинфи-
евича: он просил сына привезти ему кенгуровую шубу. Для его доре-
волюционных российских понятий это было, по-видимому, обычной
просьбой, но сына она поразила так, что он ей и через много лет удив-
лялся, особенно когда узнал в Америке, почем там кенгуровые шубы.
Теперь А.И. пришлось учить уже английский язык, да еще с нуля.
Индивидуальные занятия с преподавателем, несмотря на непродол-
жительность, не прошли даром, в отличие от изучения французского
и немецкого в техникуме и МВТУ. Хотя с неважным произношением
и не всегда грамматически правильно, но объясниться по-английски
А.И. мог и много лет спустя, даже в ранге министра.
Собравшись с вещами похуже (чтобы не везти их обратно), А.И.
отправился в дорогу. Правда, на нем самом одежда была довольно
дорогая, выданная для поддержания престижа Родины. На фотогра-
фии он запечатлен в дорогом драповом пальто и в шляпе, которую
ранее не носил. Говорят, что в состав обязательного комплекта вхо-
дил еще шевиотовый костюм и желтые ботинки. Путь был далекий:
сначала через Польшу и Германию во Францию на поезде, далее че-
рез Атлантику на знаменитом лайнере «Илль де Франс». Можно пред-
ставить, сколько впечатлений и жизненных наблюдений дала эта ко-
мандировка 25-летнему молодому человеку, начиная с первого
вопроса мрачного польского пограничника, проверявшего паспорт:
«Пан большевик?» 21 ноября 1934 года Шура отправил из Гавра от-
крытку домой:
«Мама и папа!
Сейчас на пароходе. Через две минуты отбываю в Америку. Здоров.
Желаю всего хорошего. Крепко целую. Простите, что никак не успел
написать больше. Подвел поезд.
Целую, Шура».
Огромный океанский лайнер - не чета маленькому эсминцу, но и
переход через зимнюю Атлантику - это не плавание по Финскому
заливу. Морская болезнь была та же. Она началась сразу после вступ-
ления на борт парохода, медленно и незаметно для стоявших на бе-
регу покачивавшегося у причала, и сделалась невыносимой в откры-
том море. Но постепенно за время плавания привычка сделала свое
дело и стало легче. С годами и богатым опытом воздушных болтанок
на поршневых самолетах эта болезнь была изжита полностью.
У американцев было чему учиться. Взяв курс на универсальность
и скорострельность орудий среднего калибра, они добились значи-
тельных успехов в развитии автоматики корабельной артиллерии.
Возможность вести огонь как по морским, так и по воз-
душным целям пушками калибром 127 мм позволяла
кардинально разрешить проблему борьбы с самолетами.
Вряд ли А.И. удалось детально изучить эту систему. Важ-
ность, сложность и охраняемость ее были таковы, что
когда в конце 1938 – начале 1939 года комиссией Нарко-
мата ВМФ, возглавляемой И.С. Исаковым, была пред-
принята попытка разместить 1934 год. На стажировку
в Америке
1 Возможно, это было в Амторге или в Париже на обратном пути.
в США заказ на проектирование и постройку для нашего флота эс-
минцев с универсальной артиллерией, Морское министерство США
ответило отказом и предложило использовать в проекте старые, не-
универсальные орудия, уступавшие отечественным аналогам. В ре-
зультате довоенные разработки морских ПУС и ПУАЗО в нашей стра-
не так и остались только с итальянскими корнями. Правительство
этой страны, в отличие от американцев, не препятствовало своим
фирмам в сотрудничестве с СССР.
Американские впечатления не ограничивались только фирмой,
расположенной в Бруклине. О них писал он домой в письмах и от-
крытках с видами Нью-Йорка, отправлявшихся через Амторг. Были
автомобильные поездки по окрестностям Нью-Йорка, экскурсии по
городу. 26 января 1935 года А.И. побывал на вершине самого высоко-
го тогда в мире здания - на 102-м этаже Эмпайр-стэйтс-билдинг. Вре-
зался ему в память просмотр только что вышедшего кинофильма «Ча-
паев» в зале, битком набитом русскими эмигрантами, и тот восторг с
аплодисментами и слезами, который вызвала у бывших белогвардей-
цев сцена «психической» атаки каппелевцев, строем, с папиросками
в зубах идущих под пулеметы1 .
Изучив по мере предоставленных возможностей за четыре месяца
постановку дела на «Сперри», А.И. вернулся в Москву и продолжил
А.И. (в центре) с товарищами в окрестностях Нью!Йорка
работу на ЗАТЭМе. Знания, приобретенные А.И. за границей, быст-
ро пошли в ход. Его перевели в основное производство и назначили
начальником механического цеха по производству ПУАЗО. Счетные
элементы в этих системах были механическими, очень трудоемкими
в изготовлении. Например, среди них были так называемые конои-
ды (от слова конус) - устройства на кулачковом принципе. Переме-
щением по его криволинейной поверхности в точку с координатами,
задававшимися входными данными, определялась величина выход-
ного сигнала, так что от точности изготовления коноида и других ме-
ханических элементов зависела величина ошибки при выработке дан-
ных для стрельбы.
Приходилось вникать во все тонкости точнейшего механическо-
го производства. При низкой степени автоматизации процессов об-
работки в те годы роль «человеческого фактора» в технологии была
очень высока. При изготовлении того же коноида в заготовке снача-
ла засверливалось множество отверстий со строго заданной глуби-
ной, а затем деталь доводилась вручную лекальщиками высшего раз-
ряда. А.И. научился хорошо понимать рабочих, ценить их мастерство
и находить общий язык во всех трудных случаях. Это умение не раз
выручало его впоследствии в тех нередких жизненных случаях, когда
вопрос нужно было решать не в кабинете министерства, а непосред-
ственно в цехах. И став министром, посещая предприятия, на каж-
дом рабочем месте А.И. старался поговорить с работником или ра-
ботницей, вникнуть в их дела, похвалить, а то и поругать и нередко
помочь советом из собственного опыта.
Завод быстро набирал силу, перед ним ставились все новые зада-
чи. Во многом рубежным стал 1936 год, когда из Наркомата тяжелой
промышленности была выделена промышленность оборонная. Пер-
вым ее наркомом стал старый революционер (с 1904 года), член ЦК
ВКП(б) Моисей Львович Рухимович, до этого работавший первым
заместителем Г.К. Орджоникидзе1 . ЗАТЭМ тоже перешел в ведение
Наркомата оборонной промышленности, и, как всем оборонным за-
водам, ему был присвоен номер - 205.
Вчерашний студент быстро превращался в одного из лучших спе-
циалистов промышленности в области приборов управления стрель-
бой, и это вылилось в его очередное перемещение. А.И. стал рабо-
тать в выпускном механосборочном цехе. Здесь собирались и регу-
лировались морские ПУС и сухопутные ПУАЗО. Сначала А.И. стал
заместителем начальника цеха по технической группе, затем началь-
ником цеха, а через недолгое время его назначили ведущим инжене-
ром по освоению новых морских приборов управления огнем и от-
ветственным сдатчиком завода представителям флота ПУС системы
«Мина-7» для главного калибра (130 мм) эсминцев типа «Гневный»
(проекта 7). К их постройке приступили тоже в 1936 году. Разработка
«Мины-7» была закончена в 1936 году на заводе № 212 (такой номер
получил «Электроприбор»). Свою родословную «Мина-7» вела от так
называемых «централей» фирмы «Галилео», закупленных в Италии.
Эта страна активно сотрудничала с нашей в области военно-морской
техники, поставляя и образцы, и документацию вплоть до постройки
по советскому заказу прекрасного лидера «Ташкент».
На ЗАТЭМе осваивали выпуск центральных автоматов стрельбы
(ЦАС), а еще на одном московском заводе № 251, появившемся чуть
подальше по шоссе Энтузиастов, на нынешней улице Плеханова, –
выпуск устройств синхронно-силовых передач для этой системы. Цен-
тральный автомат стрельбы ЦАС-2, располагавшийся для меньшей
уязвимости в бою в самом низу эсминца, получал исходные данные
от командно-дальномерного поста (КДП), расположенного на высо-
те метров пятнадцати над водой. Данные по дистанции до цели по-
ступали от двух четырехметровых дальномеров ДМ-4, по курсовому
углу от визира центральной наводки ВМЦ-2, а еще здесь был и визир
наклона цапф стволов орудий (ВНЦ).
Наличие последнего, с помощью которого следили за горизонтом,
позволяло стабилизировать орудия при качке корабля. Выработан-
ные автоматом стрельбы данные передавались на принимающие при-
боры артиллерийских орудий Б-13, а дальше наводчики вручную со-
вмещали их стрелки и циферблаты. Вся система «Мина-7» весила
11 300 кг (13 350 кг вместе с кабелями). По принятой кораблестрои-
тельной программе одних только эсминцев собирались построить 60
единиц и каждый из них должен был быть оснащен своими прибора-
ми управления стрельбой.
В августе 1937 года правительством была утверждена новая кораб-
лестроительная программа на 1938-1943 годы - так называемая про-
грамма строительства «Большого флота». Ее выполнению придава-
Глава 2. Пуазо 33
лось огромное значение, и курировал ее непосредственно Председа-
тель Совнаркома В.М. Молотов. В декабре 1937 года был образован
самостоятельный Наркомат Военно-морского флота. Вопросы раз-
работки и производства современных ПУС и ПУАЗО были среди важ-
нейших, во многом определяющих боевую ценность строившихся
новых проектов эсминцев, крейсеров и линкоров.
Вот в это горячее время и совершался переход инженера Шокина
от процессов изготовления механических деталей (хотя бы и самых
сложных) к сборке и регулировке систем. Приходилось ему трудно,
поскольку для этого было необходимо понять принципы их работы,
охватить функциональные назначения и сложные взаимосвязи мно-
гочисленных узлов. Ведь по современной терминологии ЦАС-2 пред-
ставлял собой огромное, весом в две тонны, аналоговое вычислитель-
ное устройство, с помощью которого решались задачи на основе
моделирования процессов.
Вечные проблемы передачи изделия от разработчиков серийщи-
кам тогда были вообще не отработаны, многие считающиеся сегодня
очевидными вопросы стандартизации и нормализации были в зача-
точном состоянии, качество передаваемой на производство конст-
рукторской документации было низким, а о технологичности изде-
лий конструкторы-разработчики если и думали, то совсем немного.
В этой работе проходило становление А.И. Шокина как инженера и
руководителя. Молодой человек Шура стал Александром Иванови-
чем. На заводе № 212 все большее место начинала занимать навига-
ционная тематика на основе гироскопической техники, и разработ-
ки новых ПУС и ПУАЗО стали частично перемещаться на московские
предприятия. Кстати, главным конструктором по морской тематике
завода № 212 был еще более молодой, чем наш герой, Сергей Федо-
рович Фармаковский. А.И. уже настолько овладел устройством при-
боров управления огнем, что ему и было поручено ими заниматься.
Последовал перевод в заводское проектно-конструкторское бюро по
морским и сухопутным ПУАЗО. Начав там ведущим конструктором,
А.И. вскоре был назначен уже начальником всего бюро и руководил
разработкой приборов управления торпедной стрельбой ТАС (тор-
педный автомат стрельбы на основе того же ЦАС-2). Из производ-
ственника, технолога по специальности, А.И. перешел в разработчи-
ки автоматизированных систем управления - еще в 30-е годы! Это
был не последний случай в его биографии, когда помимо желания
34 Министр невероятной промышленности СССР
происходили столь резкие смены деятельности. Он иногда сетовал
на эти повороты судьбы, не позволявшие углубиться в изучение тех-
нических проблем, полностью раскрыть свои инженерные и науч-
ные способности, наконец, оформить результаты.
Правда, заработки у Шуры были весьма неплохи. Оценивая свои
доходы, министр электронной промышленности говорил, что пика
они в его жизни (с учетом цен) достигли именно до войны во время
работы на заводе начальником цеха и ПКБ. Виктор к этому времени
тоже работал на заводе и неплохо зарабатывал. Клавдия продолжала
карьеру секретаря-машинистки и одно время работала у Г.М. Кржи-
жановского. Так что достаток семьи возрастал. Где-то в 1937 году бра-
тья купили фотоаппарат «лейку» и начали фотографировать друг дру-
га, родителей, родственников и девушек.
На заводе А.И. познакомился с чертежницей Симой (Серафимой
Яковлевной Филатовой). Туда ее устроила в 1937 году родная тетка
по матери, весьма активная женщина. Она же и познакомила пле-
мянницу с братьями Шокиными. Сима была коренной москвичкой,
комсомолкой (на девять лет моложе А.И.), спортсменкой (занима-
лась художественной гимнастикой в обществе «Буревестник») и кра-
савицей (так считали многие). Соперничество братьев закончилось
победой старшего, и в сентябре 1938 года Александр Иванович и Се-
рафима Яковлевна поженились. Тогда оформление брака на бумаге
не было столь обязательным в сознании граждан Советского Союза.
Просто невеста перешла жить в дом в 3-м Павловском переулке, а
зарегистрировались в ЗАГСе они только 24 ноября.
В довоенные годы семья Шокиных снимала дачу у знакомого
Ивана Акинфиевича под Болшево. По выходным там собирались хо-
рошие компании. Много было молодежи: Клавдия, Шура и Виктор
со своими девушками, а потом женами, их подруги, друзья, товари-
щи по заводу. Сережу Косолобенкова, студенческого друга Шуры, по-
знакомили с двоюродной сестрой Серафимы Яковлевны, тоже Си-
мой, и они поженились. Интенсивная работа на заводе оставляла для
отдыха все меньше времени.
Работа по созданию первого отечественного морского ПУАЗО типа
«Горизонт-1» для опять же первого крейсера советской постройки
«Киров» (проект 26) во многом определила дальнейшую судьбу А.И.
Разработка «Горизонта-1» велась с 1934 года в КБ завода №212 под
руководством С.Ф. Фармаковского. В его состав входили зенитный
автомат стрельбы (ЗАС) СО-26 в центральном зенитном посту, гиро-
вертикаль «Газон» - копия одного из приборов фирмы «Сперри», два
стабилизированных поста наводки, размещаемых побортно, и еще
ряд постов и устройств.
Особо нужно отметить в ЗАСе переход от чисто механических счет-
но-решающих устройств к электромеханическим приборам на осно-
ве вращающихся трансформаторов, что существенно повышало точ-
ность.
Был конец 1937 года, строительство крейсера близилось к завер-
шению, а работы по ЗАСу и другим компонентам схемы МПУАЗО
находились все еще в начальной стадии. Слишком сложной была эта
система для советского приборостроения. Основная наука находи-
лась в Ленинграде, московская еще не окрепла, да и стена между на-
укой и производством казалась непреодолимой. Ввиду важности ре-
шаемой задачи А.И. стал бывать на совещаниях в наркомате у
начальника Управления судостроительной промышленности
И.Ф. Тевосяна, у наркома, и в Кремле, вплоть до самого В.М. Моло-
това. Дело, однако, продолжало двигаться крайне медленно. Однаж-
ды последовал очередной вечерний вызов в Кремль в уже знакомый
Болшево, конец тридцатых годов. Слева направо: Виктор Шокин, Сергей
Владимирский, Александр Шокин
кабинет Предсовнаркома, но неожиданно оказалось, что там их встре-
чает, стоя куря папиросу, сам Сталин.
Не подав вошедшим руки и не пригласив сесть, он спросил, когда
наконец будет поставлена система. При этом Сталин высказал им,
что постройка первого советского крейсера - важнейшее полити-
ческое дело международного значения, которое срывается по их вине:
«Крейсер готов, а из-за вас не может вступить в строй». Последним
отвечать пришлось А.И. как самому молодому и неопытному. По са-
мым оптимистичным прогнозам работы не могли завершиться ра-
нее, чем через два года. Внутренне осознавая малую реальность и этого
срока, он из чувства самосохранения назвал полтора года и начал
объяснять все сложности производства. Сталин послушал и через
какое-то время задал вопрос: «А почему вы пытаетесь все сделать
сами? Почему не распределяете работу по другим заводам, способ-
ным ее выполнить?» И начал объяснять, откуда можно получить по-
мощь и где могли бы быть размещены для ускорения заказы на те
или иные компоненты системы. По словам А.И., тогда он впервые
услышал четкое объяснение, что такое кооперация и как ею нужно
пользоваться для дела. Обозначив круг предприятий, Сталин пред-
ложил немедленно приступить к практическому кооперированию и
определил срок поставки системы в полгода.
- Сделаете в срок - будете награждены по-царски, не сделаете,
пеняйте на себя, - сказал он в конце встречи.
Промышленники попросили Сталина для ускорения работ разре-
шить обратиться к коллективам названных предприятий от его имени.
- Если это вам поможет, обращайтесь, - получили они ответ, и в
ту же ночь А.И. с коллегами отправился в Ленинград.